Верующие женщины Godwomen.org

Нельзя не обратить внимания на то, что Сам Бог, говорящий о Себе: "Я Господь... да не будет у тебя других богов пред лицем Моим", Исход 20:2-3, говорит о Себе и во множественном числе: "И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло", Бытие 3:22.

Подобная форма множественного числа встречается и в Коране, сочетаясь при этом с формой единственного числа иногда в одном стихе. Едва ли кто-нибудь заподозрит священную книгу мусульман в уступках многобожию, против которого она столь решительно направлена. Очевидно, форма множественного числа в отношении Бога согласуется в Коране с традицией Ветхого Завета. Нельзя не вспомнить и о том, как Авраам увидел Бога: "И явился ему Господь у дубравы Мамвре... Он возвел очи свои, и взглянул, и вот, три мужа стоят против него". Заметим, что к этим трем мужам Авраам обращается в единственном числе, как будто перед ним Некто Единый: "И сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего", Бытие 18:1-3.

Видение Авраама запечатлено на иконе Андрея Рублева "Троица". "Божественная Комедия" Данте также увенчана видением Троицы. Бросается в глаза таинственное сходство этого поэтического видения с иконой Андрея Рублева. Источник этого сходства, вероятно, следует искать в духовных писаниях Дионисия Ареопагита, восхищавшего Данте и мощно воздействовавшего на православное богомудрие Восточной Церкви. На иконе явлена единосущность Троицы, и вряд ли подобает показывать пальцем: вот Отец, вот Сын, вот Дух Святой. Совершенство иконы в том и состоит, что на ней представлены не отдельные ипостаси, а Сама Троица. Икона Рублева отличается от других икон, посвященных ветхозаветному явлению Троицы, тем, что на ней отсутствуют Авраам и Сарра, служащие Гостям. Троица на иконе Рублева расположена во вневременном вечном измерении, хотя она и обращена к человеку через образ человеческий. Тем самым икона показывает, что Троица была прежде всех век, то есть от века, и одна ипостась без другой не существует. Опровергается распространенный предрассудок, согласно которому ипостаси являются во времени одна за другой, каждая в свое время.

Многие думают, будто Бог, о Котором говорит Ветхий Завет, - это Бог Отец, а Бог Сын появляется только в Новом Завете. Но такая доктрина опровергнута ветхозаветным явлением трех мужей при дубраве Мамврийской, Троицей в поэме Данте, Троицей на иконе Рублева. Эти три лика невозможно разрознить. А древнее православие учит, что Бог Ветхого Завета - Тот же Христос. Действительно, Христос говорит о Себе, что Он Начаток: "Прежде нежели был Авраам, Я есмь", Иоанна 8:25, 58. Но Христос также говорит: "Я в Отце, и Отец во Мне", Иоанна 14:10. Очевидно, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова не может быть только Богом Отцом или только Богом Сыном. Единство Отца и Сына обозначено именем Элохим уже в первом стихе Книги Бытия, а уже во втором стихе появляется Дух Божий, Святой Дух -  Третье Лицо Троицы.

Природа Бога Сына совершенно и точно определена в первом стихе Евангелия от Иоанна: "И Богъ бе Слово". Только славянской формой прошедшего времени может быть выражено бытие второй ипостаси Троицы. Если мы скажем на современном языке, что Бог был Слово, эта формулировка позволяет предположить: если Бог был Слово, это не значит, что Он есть Слово, что Он остался Словом. Отсюда уже недалеко до превратного историзма. Славянская форма глагола "бе" означает прошедшее пребывающее, прошедшее, которое не прошло, то есть вечное. Сын Божий - это Слово Бога о Себе. Когда пишут в переводе, что Слово было у Бога, смысл опять-таки теряется по сравнению со славянским: "И Слово бе къ Богу". Очевидно, Слово Бога о Себе Самом и обращено к Нему Самому. Такое Слово не может быть сказано, ибо Оно до и вне всех языков. Такое Слово именно рождено Богом прежде всех век, и по отношению к нам Оно было, есть и будет всегда. Это Слово рождено Богом, так как в Нем вся Природа, вся Сущность Сущего, и, следовательно, Оно тоже Он, тоже Бог. Слово это не сотворено, так как Бог не сотворен. Природа Бога не может быть у сотворенного или в сотворенном, ибо
сотворенное не существует, если оно не имеет собственной формы, то есть если оно не отличается от Творца. Не существует то, что ни от чего не отличается; таким образом, и Бог отличается от Своего Слова, хотя все, что есть в Боге, есть и в Слове, и потому Бог - Его Слово, обладающее Сущностью Бога. Без такого Слова Бог немыслим. Изолированное немое бытие, не являющее себя, не заявляющее о себе, не отличалось бы от небытия.

Любопытно, что в этом вопросе даже в единобожии ислама, безусловно, отрицающего Троицу, заметно влияние христианской традиции. Мусульманские мыслители тоже не могли себе представить Бога без Его Слова, которое не сотворено, и они объявляют таким несотворенным Словом Божиим Коран, что навлекло на них упреки и даже гонения мусульман-ортодоксов, обвинивших их во многобожии, так как несотворенное Слово Божие не может не мыслиться как Божество. Правда, при этом и мусульмане-ортодоксы не решались настаивать на том, что Слово Божие может быть сотворено, так что этот вопрос в исламе до сих пор остается  нерешенным или даже открытым.

Бытие Божие включает в Себя различия, образующие Триединство, так как при всех Своих различиях Божество на то и Божество, чтобы быть единым. Несомненно, Бог относится к Своему Слову определенным образом, и этот Образ настолько определенный, что Он тоже не может не быть Сущностью и Существом, отличаясь от Отца и Сына при одной с Ними Природе. Такова третья ипостась Троицы, Дух Святой. Глубокого размышления требуют слова Христа, сказанные о Святом Духе: "Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему, если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем", Матфея 2:32. Сын Божий рожден от Бога Отца, но воплощается от Святого Духа. Ангел говорит Деве Марии: "Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя, посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим...", Луки 1:35. Из этих слов явствует, что плоть происходит от Духа: "И Слово плоть бысть", Иоанна 1:14.

Вопрос об исхождении Святого Духа разъединил Римско-Католическую и Православную Церкви. Православная Церковь учит, что Святой Дух исходит только от Отца, а Католическая Церковь - что от Отца и Сына (filioque). Проблему "filioque" не следует причислять к тонкостям теологической казуистики, как это может показаться массовому сознанию. Проблема действительно затрагивает  самую основу христианского вероучения. Ипостась, или Лицо Троицы, означает различие (недаром слова "лицо" и "различие" одного происхождения). Если бы Святой Дух исходил и от Отца и от Сына, различие между Ними снималось бы, две ипостаси механически соединялись бы в одну, и не только Троица перестала бы быть Троицей, но и каждая ипостась перестала бы быть ипостасью в неопределенном соединении. Но если две ипостаси перестали быть ипостасями, как может сохраниться третья ипостась? Даже если не делать этого крайнего, хотя и совершенно обоснованного вывода, нельзя не признать: исходя из двух источников, Святой Дух перестал бы быть существом, лицом, оставаясь в лучшем случае лишь излучением, эманацией, энергией, и никакой Троицы опять-таки не было бы. Оставалось бы только некое безличное, неопределенное бытие, отличие которого от небытия иллюзорно. Мы видим, как подобная идея определяет духовную жизнь Запада в большей степени, чем можно было бы подумать. Уже три вращающихся круга у Данте, в которых человеческий лик лишь видится, могут производить впечатление совершенного механизма или двигателя. Впоследствии западная философская традиция объявит Бога таким перводвигателем, которому лицо не нужно и с которым личные отношения невозможны. Следующим шагом на этом пути становится вывод, будто Сам Бог не нужен, а значит, Его и нет. Отсюда явствует, что бытие Бога основывается на различиях в Троице. Православная Церковь учит: ипостаси Троицы равночестны, то есть в Своей сущности равны одна другой, но каждой ипостаси присуще нечто такое, что не присуще ни одной из двух других. Не три Отца, а один Отец, не три Сына, а один Сын, не три Святых Духа, а один Святой Дух, но при этом не три Бога, а один Бог. В этом пункте сосредоточено то непостижимое, что выходит за пределы разума и требует веры.

Не то чтобы непостижимое противоречило разуму или отрицало его; оно только не выводится из разума, а открывается ему или его таинственной способности, именуемой умозрением. Не следует обольщаться изящной простотой Триединства. Этой изящной простоты сам человек никогда бы не вычислил и не постиг бы. Для человеческого разума единство троичного и единого навсегда останется противоречием, хотя для Божественного разума это не противоречие.

Так, Христос может говорить: "Я и Отец - одно", Иоанна 10:30 и "Отец Мой более Меня", Иоанна 14:28. Если бы это было соотношение двух величин, неизбежно следовало бы: если одна из них больше, то другая меньше. Но не говоря уже о том, что ипостаси не являются величинами, вспомним другое слово Христа: "Я в Отце и Отец во Мне", Иоанна 14:11, так что не может быть меньшим то, что вмещает в себя большее. Христос говорит о различии ипостасей, то есть скорее о различии качеств, чем о различии величин, так как величина у Отца, Сына и Святого Духа одна - Божество, если Божество можно назвать величиной, а это возможно лишь метафорически, так как Божество неизмеримо, и, говоря об Отце, Христос говорит о Самом Себе, будучи Богом - Словом. Изящество Троицы - сокровище, дарованное человеку Самой Троицей, и оно непостижимо, ибо неисчерпаемо в блаженном, вечном постижении.

Вочеловечение Бога, несомненно, соотносится с Троицей и присуще только Ей. Иудаизм и ислам категорически отказываются говорить о чем-нибудь подобном. Между тем явление трех мужей в Книге Бытия связано именно с вочеловечением Бога, так как один из них предрекает Сарре, что она зачнет сына, хотя это и невозможно в ее возрасте. Имя этого сына "Исаак" займет особое место в евангельской родословной Иисуса Христа, ибо Исаак рассматривается христианской традицией как ветхозаветный прообраз Христа: он тоже должен быть принесен в жертву, и лишь в последний миг его заменяет овен (Бытие 22:13). Троица на иконе Андрея Рублева уже знаменует будущее самопожертвование Сына Божьего. Об этом свидетельствует Его рука, протянутая к чаше, в которой распознается чаша сия, чаша Тайной Вечери и Причастия. Этим трагически человечным чаяньем личного Божьего самопожертвования икона Рублева существенно отличается от поэтической Троицы Данте.

Вочеловечение Бога увенчивается Распятием. Отсюда почитание креста религиями, чающими искупительной жертвы, и решительное отвержение креста теми, кто отрицает вочеловечение Бога. Крест как совершенный символ человеческого тела означает, что человек сотворен по образу и подобию Божьему; Бог вочеловечивается, чтобы человек вобожился. Вочеловечивается только одна ипостась Троицы, Сын Божий. В этом Его ипостасная особенность. "Никто не приходит к Отцу, как только через Меня", Иоанна 14:6, - говорит Христос. В этом смысле надо понимать, что Авраам, Исаак, Иаков входили к Отцу через Христа. Вся Троица является для того, чтобы вочеловечение Бога началось, но только один из Них, по всей вероятности, Сын Божий, возвещает, что у Сарры родится сын, земной предок Сына Человеческого (Бытие 18:10).

Проблема боговоплощения столь же непреодолима для человеческого ума, как и проблема Триединства, так что очевидна глубокая внутренняя связь одного с другим. Известно, что многие религии готовы признать Христа величайшим пророком и праведником, не признавая Его Сыном Божиим. Наиболее влиятельным среди этих религий остается ислам, признающий даже непорочное зачатие Девы Марии. Согласно мусульманской традиции, пророк Иса, как новый Адам, сотворен Самим Богом во чреве Девы. Но при этом ислам не в состоянии признать пророка Ису Сыном Божиим, так как, согласно мусульманскому вероучению, это означало бы, что кроме Бога есть еще один Бог. Вероучители ислама называют Иисуса Рухуллах, признавая, что в Нем был Дух Божий, но это, по их мнению, не делает Его Богом. Так по-своему и они подтверждают, что вочеловечение Бога невозможно без Триединства, ибо два Бога действительно немыслимы при единобожии, а единое Божество в трех лицах не вписывается в традицию Корана.

Из Евангелия видно, как трудно было ученикам Христа осознать, постигнуть, Кто же Он такой, их Учитель, Богочеловек. Споры о Его природе  продолжались в христианстве веками. Удобнее и проще было считать Его самым совершенным, самым праведным, но все-таки человеком, и только. Личность Христа, очевидно, не укладывалась в такое толкование. Божественность Его не вызывала сомнений у верующих, и тогда появились вероучители, доказывающие, что Он подобносущен  Богу, но все-таки не рожден, а сотворен, и "Сын Божий"- лишь иносказание. Эту точку зрения непрерывно опровергали слова Самого Христа: "Видевший Меня видел Отца", Иоанна 14:9. Крещение Христа на Иордане, когда раздался голос с неба и Дух снизошел на Него в образе голубя, Преображение на горe перед учениками, когда "вид лица Его изменился", Луки 9:29, и тоже послышался голос с неба. Все это было необъяснимо, если происходило с человеком, как бы праведен этот человек ни был, и тогда появилась другая точка зрения, согласно которой Христос был Богом и вочеловечился лишь на время земной жизни: на кресте умер человек, а воскрес Бог. Таково учение монофизитов, признающих во Христе одну Божественную природу и отказывающих тем самым человеку в реальном приобщении к Божеству. Великое чудо человеческого интеллекта заключается в том, что он постиг Троицу, созерцая личность Христа, уразумел, что вне Троицы Его личность невозможна. Мало этого, человеческий интеллект узрел, что Христос не подобносущен, а единосущен Богу, и Его Божественная природа сочеталась навек с человеческой, и обе природы существуют в Нем нераздельно и неслиянно. Различие между Богом и человеком не исчезает, но человек не вопреки, а благодаря этому различию приобщается к Троице через Ее вторую ипостась.

Истина Триединства не является аксиомой или постулатом. Догмат не вырабатывается, а постигается интеллектом, так как не догмат зависит от интеллекта, а интеллект зависит от догмата, предоставляющего интеллекту свободу постигать себя. В Священном Писании нигде прямо не сказано, что Христос рожден, а не сотворен Богом. Человеческий интеллект выработал совершенную формулировку этой истины, включенную в Символ Веры, так как человеческий интеллект убедился, что Христос не был бы Христом, если бы не представлял единосущную Троицу. Но убедиться в этом человек мог, лишь сам пережив единение с Троицей, а такое единение осуществляется лишь в Причастии, в приобщении к Богу по благодати, по энергии, а не по существу, ибо Существо Творца несоединимо с творением.

Слово "причастие" означает, что человек становится частью Божественного Целого, не переставая при этом быть самим собой, преодолевает свое отдельное, изолированное бытие. Разум взаимодействует с верой, выходя за свои пределы в умозрении. Но такое взаимодействие невозможно для индивидуального разума, замкнутого на себе и в себе. Мы не можем сказать, кто именно выработал христианский Символ Веры, принятый в 325 году Никейским Собором, из чего явствует, что вера даруется и сопутствует соборности. Соборность осуществляется в Церкви, Церковь же - не организация, а скорее организм, тело вочеловечившегося Христа. Верующие принадлежат этому телу как его члены; "Тело же не из одного члена, но из многих... Членов много, а тело одно", - говорит апостол Павел? 1Коринфянам 12:14, 20. Апостол многократно подчеркивает, что члены Церкви должны быть различны, ибо Сама Троица основывается на различиях. Мы приобщаемся к Богу, так как отличаемся от Него и друг от друга, но целое есть единство различного. Церковь - тело Христово, а Христос - вторая ипостась Троицы, и мы включаемся в стройную гармонию Триединства, будучи членами Церкви.

"Наука и религия"