Верующие женщины Godwomen.org

Философия, по мнению авторитетных эскулапов, зарождалась на той же проблемной почве, что и медицина. В древней формуле Гиппократа "В живом теле все связано со всем" заложены основы медицинского мышления. Уже в кодексе Хаммурапи (III тыс. до н.э.) упоминаются государственные школы целителей, задачей которых было не только лечение заболевших, но и предотвращение заболеваний здоровых людей. В одном из египетских папирусов записано: "Существует нечто, перед чем отступают и безразличие созвездий, и вечный шепот волн, — деяния человека, отнимающего у смерти ее добычу". Кстати, Эсхил в трагедии, посвященной Прометею, видел его главный подвиг не в похищении огня, а в том, что он научил людей оказывать друг другу лечебную помощь, не полагаясь пассивно на милость богов. Ибн Сина (Авиценна) справедливо считал, что врач должен изучать не только причины болезней, но и причины здоровья.

Выдающийся патолог, академик АМН И.В.Давыдовский (1887—1968) так писал о целесообразности взаимодействия философии и медицины: "Возникает дилемма — или звать философа на помощь, или самим медикам философски осмыслить накопленный материал". Нужно глубже, в биологическом аспекте осмыслить медицинские проблемы.  Сегодня, в первом десятилетии ХХI века этот призыв звучит все актуальнее, категоричнее, острее.  Поистине глобальный характер принимает проблема человек и его здоровье. И это совсем не то, что здоровье человека. Потому что в философском плане каждый человек представляет собой противоречивое, динамичное, системное единство двух эволюционно противоположных пластов (сущностей): биологического (со всеми входящими в него природными компонентами) и социального (в конкретном пространственно-временнoм  и властно-собственническом континууме).

Еще каких-то тридцать—сорок лет назад предметом социальной философии безоговорочно считалось изучение места человека в природе и обществе. На вторых планах оставалось исследование специфического присутствия природы и общества в самом человеке: в его теле и генах, мозге и психике. Сегодня ситуация иная. Великая идея В.И.Вернадского о необходимости понимания диалектической взаимосвязи биосферы и ноосферы как бы переселилась на уровень отдельного индивида и его организма. На наших глазах исковерканная неразумным хозяйствованием и войнами биосфера в буквальном смысле слова разбушевалась. Однако необходимая для выживания человечества ноосфера никак не может сложиться в целостную и эффективную планетарную систему научного интеллекта, гуманистической морали и экономики знаний. Такой же разлад биологического и социального происходит в каждом из нас. Бесконечные стрессы и катаклизмы, вызовы и угрозы нашему здоровью и самой жизни страшным потоком обрушиваются на человека.

И чтобы противостоять натиску опасных компонентов своей собственной биосферы, человек сам должен выстроить в своем сознании сугубо индивидуальную ноосферу осмысленного отношения к собственному здоровью — иногда это сводят к понятию здорового образа жизни без четкого понимания того, что же конкретно он собой представляет.

В реалиях нынешней информационной эпохи пациент попадает в царство аппаратов, за которыми, как правило, не видно оператора. Молчаливые люди в белых халатах включают какие-то кнопки, тумблеры. Среди потрескивания электроники, мигающих диодов, экранов мониторов, среди выползающих из чрева очередного аппарата лент с непонятными простому смертному иероглифами зашифрованной в них информации пациентом овладевают щемящая тоска, беспомощность и безотчетный страх. Но та же проблема — ноосферизации мышления — встает и перед медиками, врачами.

Известный тезис Фридриха Энгельса "Жизнь есть способ существования белковых тел" современная наука имеет все основания дополнить и скорректировать: не только белковых тел, но также нуклеиновых кислот и бактериальных сообществ. Что касается последних, то полезная для человека роль нормальной кишечной микрофлоры, в первую очередь иммунологическая, была открыта великими русскими физиологами И.П.Павловым и И.И.Мечниковым.

Мечников первый в мировой физиологии поставил вопрос о бактериальном аспекте питания, здоровья и активного долголетия. Он же создал первый в истории пробиотик — мечниковскую простоквашу. В этом направлении продвигались и другие отечественные ученые. В 1898 году Н.Ф.Гамалея обнаружил, что существуют пожиратели бактерий — бактериофаги. Это — вирусы, безвредные для человека, которые воздействуют выборочно — только на патогенные бактерии. Чем, заметим, выгодно отличаются от неразборчивых антибиотиков.

Прошло более ста лет. Но обратитесь хоть к прохожим на улице, хоть к студентам медицинского вуза с просьбой перечислить известные им органы и физиологические системы человеческого тела, скорее всего будут названы сердце, печень, легкие, мозг, нервная система. С вероятностью, близкой к ста процентам, в этом перечне не окажется микрофлоры. О ней помнят лишь инфекционисты, паразитологи, гигиенисты и гастроэнтерологи.

Все, конечно, слышали о микробах и об их разновидности — бактериях, они-то и составляют микрофлору человеческого организма. Однако сам факт наличия в нас невидимого и таинственного бактериального подполья почти у всех вызывает брезгливость и безотчетный страх. Каково представить себе, что вне нас — галактика космическая, а внутри нас — столь же неисчерпаемая и таинственная галактика микробиологическая! Страх перед огромным неведомым  (а значит, тем более потенциально опасным!) микромиром способен подавить желание познать и понять бактериальную вселенную своего организма. Но микрофлора не такое незначимое явление, чтобы не обращать на нее внимание — существует, дескать, и пускай себе. Ведь именно бактерии регулируют процесс переваривания пищи и извлечения из нее полезных для организма веществ. Бактерии способны погубить человека. И бактерии же очищают и защищают наш организм. От нормальной микрофлоры во многом зависит здоровье человека, его энергетический адаптационный потенциал, наконец, его психологическая устойчивость.

Многочисленные разнообразные ассоциации микроорганизмов, населяющие пищеварительный тракт человека, в значительной степени определяют духовное и физическое здоровье человека, — утверждал Мечников. Современные исследования поведения бактерий выявили взаимосвязи между такими, казалось бы, далекими друг от друга системами жизнеобеспечения человека, как пищеварительная и нервная. Появился даже термин дисбактериозное мышление — оно характеризуется такими психическими отягчающими обстоятельствами, как раздражительность, агрессивность и обидчивость. И выявленный в ХХ веке синдром хронической усталости — не что иное, как результат длительной интоксикации клеток мозга нейротропными ядами — от микрофлоры собственного организма происходящими. Таким образом, в известном смысле микробы управляют нами.

Поэтому если хотим мы жить и быть здоровыми, надо наладить взаимоприемлемый диалог со своей микрофлорой. А для этого необходимо выйти за рамки дремучей микробофобии — как векового предрассудка, до сих пор обладающего в обыденном сознании силой неотвязного мифа, и взглянуть на проблемы патологических состояний организма из самых глубин эволюции живого на Земле.

Бактерии — первые живые существа нашей планеты. Они появились на ней как минимум 3,5 миллиарда лет тому назад. Человеку современного типа всего около 35 тысяч лет. Мы не должны забывать, что в каждой клеточке нашего тела живут крошечные потомки древних оксифильных бактерий, которые прокрались в организм наших далеких предков два миллиарда лет назад и продолжают существовать в нас, сохраняя собственные гены и свою особую биохимию. Поэтому относиться к микроорганизмам как к заведомо заклятым врагам человечества по меньшей мере несправедливо, а в принципе неверно и более того — пагубно. Жизнь без них невозможна, как без воздуха, воды, пищи.

Человечество возникло и существует в бактериальном бульоне, в динамичной гармонии с окружающим его и находящимся внутри него безграничным микромиром. Бактериальный микромир жил до нас, может жить без нас. Люди как партнеры симбиоза для микроорганизмов вообще случайны. Но наше существование без этого естественного спутника человека на протяжении всей истории невозможно.

Ученые всегда стремились к познанию микромира. Одноклеточные стали доступны их наблюдению раньше, чем элементарные частицы — разные там протоны, электроны, нейтрино. Но то, насколько сложно организован бактериальный микромир, стало по-настоящему открываться науке лишь в последние десятилетия. Новейшие открытия позволяют рассматривать микробную популяцию как особый физиологический организм. Выяснилось, что представители различных видов микроорганизмов способны в экстремальных ситуациях обмениваться генами.

Сегодня микробиологи всерьез заговорили и о социальном поведении бактерий. Внимание ученых заметно переключилось с изучения отдельно взятой бактерии на исследование их сообществ — биологических пленок и колоний, а также ситуаций, инициирующих их поистине кооперативное поведение — оно получило название quorum sensing (в переводе чувство общности). Экспериментально обнаружены два языка общения бактерий между собой и с соседями в биологических пленках и колониях: они напоминают по сигнальным функциям простейшие гормоны и нейроны. Выходит, что кишечник — не только прибежище основной части микроорганизмов, но и арена их сигнально-информационного взаимодействия.

Возможно, бактериальные структуры представляют собой своего рода параллельные формы догормональной и донейронной регуляции жизнедеятельности организма. Тогда не исключено, что некоторые допороговые состояния нервной системы и психики, обычно относимые к сфере бессознательного или подсознательного, имеют микробиологическую природу, предопределенную эволюцией. И не значит ли это, что депрессии, часто предшествующие развертыванию патологии, могут стать определяющим симптомом надвигающейся болезни, причем задолго до наступления ее клинических проявлений?

Бактериальные патогены (то есть способные вызывать у человека патологические явления) очень чутко и дружно реагируют на условия, неблагоприятные для своего роста: дефицит пищевых ресурсов, уровень влажности, колебания температуры, исчерпание жизненного пространства в результате достижения критической плотности популяции. При необходимости они уходят в состояние клеточного покоя, который может длиться тысячелетия, — в состояние, напоминающее анабиоз с возможностью последующего пробуждения при благоприятном изменении внешней среды, даже через три — пять тысяч лет. Так случилось с микобактериями туберкулеза одной из египетских мумий, ожившими в наши дни в стеклянной чашечке Петри.

Другой тип социального поведения бактерий проявляется тогда, когда они, наоборот, готовятся к атаке на макроорганизм хозяина, группируясь в особые структуры, называемые биопленками. Выявлен механизм образования биопленок из бактерий-соседей и выяснили, что устойчивостью перед лицом антибиотиков биопленки на порядки превосходят защитный арсенал бактерий-индивидуалистов, ведущих стадный образ жизни, но лишенных организации, взаимной поддержки и прикрывающего их защитного слоя. Те из микробиологических патогенов, что сумели в последние десятилетия выдержать натиск фармацевтической химии, уклонившись от лобового столкновения с антибиотиками, прикрывшись телами соседей, в ускоренном ритме передают путем приспособительных мутаций полученную прививку от этих лекарственных средств новым поколениям потомков.

Так складывается их устойчивость и невосприимчивость как к отдельным лекарствам, так и к их комплексам. Фармацевты изобретают все более изощренные средства подавления бактерий, а они, будучи в эволюционном смысле в сто тысяч (100000!) раз старше человечества, быстро научаются оказывать им организованное сопротивление. Тем более что смена поколений, а значит, передача генетической информации о продуктивном взаимодействии со средой, в их микромире может осуществляться при благоприятных условиях в миллион раз быстрее, нежели в человеческом социуме.

Причем они не только оперативно вырабатывают бактериальный аналог иммунитета по отношению к различным лекарственным препаратам (в том числе к антибиотикам), но и научаются питаться новыми, порой неожиданными компонентами окружающей среды. Даже цементом, что с тревогой констатируют экологи, опасающиеся за судьбу многих старых зданий и даже новостроек. Есть опасность, что при длительных полетах на другие планеты они смогут выводить из строя компьютерные системы.

Однако же для человека может стать полезной, спасительной оборонительная стратегия, применяемая родными для его организма бактериальными сообществами по отношению к агрессивным патогенным пришельцам, попадающим в организм с водой, воздухом и пищей извне, а также к гнилостным и болезнетворным продуктам разложения потребляемой человеком пищи. Перспектива видится в поддержании благоприятных условий существования для одних видов бактерий — в качестве противоядия по отношению к другим.

Словом, бактериальные патологии лучше предупреждать и лечить микробиологическими средствами. Это открывает перспективу создания биологических лекарств бактериального плана, способных помочь организму в коррекции не только микробных, но и целого ряда обусловленных ими или связанных с ними патологий.

Согласно официальным данным, более половины числа преждевременно и мучительно ушедших из жизни стали жертвой коварного обострения сердечно-сосудистых заболеваний. Но мало кому известно, что значительная часть этих человеческих драм и трагедий связана с интенсивным применением антибиотиков. Не всегда оправданным, но крайне необходимым, в частности, во время сложных хирургических операций. Учитывая, что к хирургам ежегодно обращается примерно семь процентов жителей, можно себе представить социальный  и экономический масштаб этой медицинской проблемы.

Часто после заживления раны, снятия швов и смягчения видимых симптомов заболевания (нормализация температуры тела, улучшение общего самочувствия)  больной уходит в медицинскую пустоту: хирургам он уже не нужен, терапевтам еще не интересен, а к врачам-инфекционистам обращаться ему и в голову не приходит, да и те его, честно говоря, его не ждут, пока инфекция не разыграется и им заинтересуются кардиологи. Словом, покидая стационар, пациент обычно уносит  в себе бактериологическую мину замедленного действия. Именно она, невидимая и непосредственно не ощущаемая, становится причиной новых болезней, казалось бы, никак не связанных с пережитой операцией.

Дело в том, что спасая больного, хирурги максимально подавляют микрофлору, неизбежно уничтожая и ее полезную часть. После заживления послеоперационной раны и выписки из стационара патогенные микробы, научившиеся в результате мутаций преодолевать воздействие антибиотиков и приспосабливаться к ним, вызывают медленно текущее, вялое, скрытое от внешнего наблюдения, мало симптомное инфицирование организма. Оно затрагивает в первую очередь систему кровотока. Именно в кровяном русле образуются биопленки, в десятки и сотни раз более устойчивые перед лицом антибиотиков, чем банальные бактериальные колонии.

Хирургия всегда травматична и чревата стрессами. В процессе операции происходит целенаправленное разрушение не только кожных покровов, структуры внутренних органов,  нарушение системы кровотока, но также микрофлоры организма. К тому же внутренняя экосистема пациента, как правило, оказывается дефектной еще до его попадания в клинику. Основных причин этого две: дисбактериозы, связанные с неправильным питанием, и неадекватное, неупорядоченное применение антибактериальных препаратов, вызывающее резистентность к ним организма, носящую, по сути дела, специфически инфекционный характер.

А ведь еще в 1975 году академик И.Т.Фролов опубликовал прогноз социальных проблем ХХI века. Среди них он особо отметил качественное изменение отношения людей и общества к пище и проблемам питания. Жизнь подтвердила этот прогноз. Проблема обеспечения людей качественной и безопасной для здоровья пищей признана Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) актуальной для всего населения планеты: до 70 процентов болезней и преждевременных смертей сегодня напрямую связаны с неадекватным питанием, употреблением продуктов, содержащих химические компоненты и пищевые фальсификаты. По мнению экспертов, около 60 процентов болезней цивилизации можно предотвратить либо существенно смягчить их генетический груз качественным питанием. Возникла необходимость в философском обобщении сущности питания и создании новой теории питания человека.

Добавление в рацион необходимых организму живых бактериальных культур оказывается более эффективным и гуманным, нежели тяжелая артиллерия антибиотиков, антисептиков и химиотерапии, громящая без разбора и чужих, и своих.

Концепция функционального питания относится к научным достижениям конца XX века. Выявление благоприятных взаимоотношений между пищевыми регуляторными компонентами и специфическими функциями организма человека, установление механизма этих взаимоотношений, а также научно обоснованное и технологически грамотное комбинирование конкретных пищевых ингредиентов. По прогнозам ведущих специалистов в области питания и медицины, в течение 15—20 лет их доля достигнет трети всего продуктового рынка. При этом они на 35—50 процентов вытеснят из сферы реализации химические лекарственные препараты.

Напрашивается аналогия с эволюцией основных природных источников питания. Вначале наши палеолитические предки занимались собирательством и охотой и лишь затем, в процессе неолитической революции, стали использовать в своих интересах целый ряд искусственно модифицированных естественных компонентов флоры и фауны, включая одомашнивание животных, разведение пчел и рыб. Теперь, благодаря успехам микробиологии, человек получил возможность силой знания проникнуть внутрь биологического микромира к представителям начала жизни на нашей планете, на самое дно эволюции, благодаря чему может приручать и целенаправленно разводить полезные для его здоровья микроорганизмы — древнейшие живые существа нашей планеты.

К сожалению, в нашем менталитете налицо недооценка проблематики природы внутренних болезней на фоне блестящих — и главное, зримых — успехов хирургии. Хирург — профессия не только чрезвычайно трудная и ответственная, но культовая, героическая, романтическая. Ночь, срочный вызов, критическая ситуация, спасение оказавшихся на грани гибели людей, благодарность родных, друзей, восхищение общества. Не случайно почти все герои медицинских фильмов и телесериалов — хирурги. Иногда — психиатры. Гораздо труднее показать работу терапевтов. А ведь именно они — каждодневные стражи нашего здоровья, призванные корректировать его, чтобы мы не оказались ни на операционном столе, ни в психиатрической лечебнице.

Великий философ-материалист древности Демокрит в письме к праотцу европейской системы врачевания Гиппократу назвал медицину сестрой философии. Обе сочетают в себе черты науки и искусства, объективный анализ ситуации (врач-диагност в процессе познания не дает воли своим вкусам и эмоциям) и субъективное (пропускаемое через себя, через свое видение мира и места человека в нем) истолкование складывающегося образа болезни и личности больного. Речь идет о сплаве медицинской науки и врачебного искусства, проявляющегося как интуиция.

Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь? — писал в статье Дебаты о свободе печати в апреле 1842 года молодой Карл Маркс. Болезнь отбирает у нашего земного бытия не только время и силы, но и уверенность в завтрашнем дне, портит наш характер и отношения с окружающими. В результате действительно ущемляет наши свободы, сковывает не только наше биологическое, но и социальное существо. Болезнь — антитеза здоровью, которое Аристотель справедливо считал основой жизненного счастья. Но чтобы преодолеть эту антитезу, врач должен найти путь исцеления, индивидуальный для каждого человека. Как часто, как обыкновенно стало, что в сознании врача рассмотрение организма больного как целостной системы подменяется определением того места, где гнездится болезнь, и той степени, в которой развилась патология.

И при самых совершенных приборах, тестах и иных новейших средствах диагностики врач-клиницист, врач-философ принципиально незаменим. Приборы могут давать технологические сбои, информационные шумы. Сбои могут быть и в работе оператора-диагноста. Ничто человеческое не может быть безоговорочно и бесконтрольно отдано даже самым совершеннейшим аппаратам. Опасно отрывать болезнь от ее хозяина — конкретного человека с его во многом неповторимой физиологической психологической и социальной биографией.

Поэтому философски выстроенная диагностика — не акт, а мыслительный процесс, диалог врача с организмом пациента и с ним самим. Отправной точкой должно стать предварительное представление и о болезни, и о самом больном, который является не безмолвным пассивным объектом, а в принципе активным субъектом процесса исцеления. Так задается направление выстраиванию диагноза и клинического прогноза, и тогда определяется спектр необходимых лабораторно-инструментальных и иных тестовых исследований. Затем систематическое наблюдение за ходом лечения, анализ результатов составляют все более цельную динамичную картину; уточняется прогноз; идет коррекция средств и методов целительства с учетом откликов и реакций человека и его организма на предпринятые меры.

Философское осмысление проблемы человек и его здоровье может способствовать ускоренному переходу от медицины болезней к медицине здоровья, то есть к переносу центра внимания от лечения далеко зашедших патологий к их обнаружению на ранних подступах и своевременной профилактике. На этой волне только и может формироваться эффективная и гуманная национальная система восстановительной медицины.

"Наука и религия"