Верующие женщины Godwomen.org

Часто доводится слышать о победе человека над природой. "Наконец-то мы ее скрутили!" - и в словах этих своя, скорбная красота. В каком же смысле человек все больше побеждает природу или овладевает ею?

Возьмем три типичных примера: самолет, радио, противозачаточные средства. Более или менее каждый может пользоваться ими. Однако нельзя сказать, что при этом сам он скрутил природу, стал сильнее, чем она. Если я плачу рикше, я не вправе назвать себя сильным. Мы пользуемся упомянутыми плодами науки, потому что кто-то продал нам их или дал нам на них право. Так что, на самом деле, во всех этих случаях человек обретает власть над человеком. Особенно удивителен третий случай. Те, кто изготавливает противозачаточные средства, обретает власть над теми, кто их покупает; но и те и другие, вдобавок, обретают власть над неродившимися людьми. Они заранее лишают их жизни, обрекают на несуществование, не спросив у них согласия. Говоря строго, так называемая победа человека над природой означает, что одни люди распоряжаются другими при помощи природы.

Общим местом стали сетования на то, что мы используем во вред, а не во благо силы, дарованные наукой. Многие злоупотребления могут исчезнуть, если люди станут лучше; но здесь о том, что неотъемлемо от "победы над природой". Даже если все достижения техники будут употребляться только во благо ближним, воспитательные эксперименты все равно означают власть более ранних поколений над более поздними.

Об этом часто забывают, так как социологи и прочие исследователи общества отстали от физиков в одном - они не включают в свои расчеты фактор времени. А без этого мы не поймем, каким образом человек распоряжается природой. Каждое поколение влияет на следующее и в той ли, иной ли мере противится предыдущему. Поэтому речь о непрестанном улучшении и усилении здесь не совсем уместна.

Если кто-нибудь и впрямь научится лепить своих потомков по своему вкусу, все последующие поколения будут слабее тех, кому выпала такая удача. Какие бы поразительные механизмы ни дали мы им, мы, а не они уже решили, как эти механизмы использовать. Почти наверное удачливое поколение будет к тому же отличаться исключительной ненавистью к традиции и постарается уменьшить не только силу своих потомков, но и силу своих предков.

Крохотная часть человечества получит власть над многими миллиардами людей. Человек не может просто "становиться сильнее". Любая сила, которую он обретет, направлена против кого-то. Каждый шаг вперед делает человека и сильнее, и слабее. С каждой победой появляются новые властители и новые рабы.

Вот что означает победа над природой. Конец этой победе (быть может, довольно близкий) настанет тогда, когда искусственный отбор, внутриутробное программирование, прикладная психология достигнут очень больших успехов. Изо всей природы последней сдастся человеку природа человеческая. Кому же, собственно говоря, она сдастся?

Конечно, всегда и везде воспитатели пытались сформировать других, исходя из своего миросозерцания. Но, во-первых, никогда и нигде у воспитателей не было столь огромной силы. Как правило, им удавалось и удается немного. Когда мы читаем у Платона, что детей нельзя растить в семье, у Элиота - что мальчик должен видеть до семи лет только женщин, а после семи - только мужчин, у Локка - что ребенка надо обувать в худые башмаки и отучать от сочинения стихов, мы испытываем благодарность к упрямым матерям и нянькам, а главное - к упрямым детям, сохранившим человечеству хоть какое-то здравомыслие. Однако человекоделы удачливого века будут оснащены самой лучшей техникой и сумеют сделать именно то, чего хотят.

Второе отличие еще важнее. Прежде воспитатели сообразовывали свои намерения со своим мировоззрением, которому подчинялись сами. Они хотели сделать других такими же, какими хотели стать. Они проводили инициацию, передавая младшим тайну того, что такое - быть человеком. Теперь ценности стали чем-то вроде явлений природы. Старшие внушают младшим ценностные суждения не потому, что верят в них сами, а потому, что "это полезно обществу". Сами они от этих суждений свободны. Их дело - контролировать выполнение правил, а не следовать им. Когда же они смогут сделать все, что хотят, они, скорее всего, будут внушать не истинную, а ту искусственную систему ценностей, которую сочтут полезной.

Быть может, на какое-то время как пережиток они сохранят для себя подобие закона. Скажем, они могут считать, что служат человечеству, или помогают ему, или приносят пользу. Но это пройдет. Рано или поздно они припомнят, что понятия помощи, служения, долга - чистая условность. Освободившись от предрассудков, они решат, оставить ли чувство долга формируемым людям. Произвол у них полный - ни "долг", ни "добро" уже ничего для них не значат. Они умеют сформировать какие угодно качества. Остается малость: эти качества выбрать. Свобода - полная, никакого мерила, никакой точки отсчета у них нет.

Многим покажется, что это мнимые сложности. Другие, попроще, могут спросить: "Неужели они непременно окажутся такими плохими?" Это не значит, что "они" будут плохими людьми. В старом смысле слова они вообще людьми не будут. Если хотите, они - люди, отдавшие принадлежность к роду человеческому за право решать, каким быть человеку. Слова "плохой" и "хороший" не имеют смысла по отношению к ним; только от них и зависит смысл этих слов. Что же до мнимых сложностей, в конце концов, люди хотят примерно одного и того же - есть, пить, развлекаться, жить подольше. Человекоделы могут просто-напросто воспитывать других так, чтобы они обеспечивали эти возможности". Но это не ответ.

Прежде всего, неверно, что люди хотят одного и того же. Однако, если бы даже было так, с какой стати моим человекоделам трудиться в поте лица, чтобы следующие поколения получили то, чего хотят? Из чувства долга? Оно для них ничего не значит. Иначе они не человекоделы, а просто люди, еще не одержавшие последней "победы над природой". Быть может, ради сохранения вида? Но почему, скажите, надо его сохранять? Они-то знают, как формируется забота о будущих поколениях, и вольны решить, оставить это чувство на свете или нет. Они не плохие люди, они - не люди. Выйдя за пределы духовных ценностей, они попали в пустоту. И тех, кого они формируют, нельзя назвать несчастными людьми, ибо они - предметы, изделия. Победив природу, человек отменил человека.

Однако как-то действовать человекоделам надо. Им не на что опереться; но один закон у них есть: "Мне так угодно". Никакой объективности в этом мнении нет и быть не может, и потому объективность не имеет над ними власти. Когда все императивы ("Я должен") исчезли, остается "Я хочу". Разоблачить эти слова нельзя, так как они ни во что не облачились. Итак, человекоделами будет руководить произволение. У тех, кто стоит вне ценностных суждений, нет никаких оснований предпочесть одно желание другому, кроме силы этого желания.

Конечно, можно надеяться, что среди желаний будут и безвредные, даже добрые (с нашей точки зрения). Однако сомнительно, что добрые желания долго продержатся без духовности, в виде простых психологических импульсов. Не припоминается в истории человека, который, обретя власть и поставив себя вне человеческой нравственности, употребил эту власть во благо.

Итак, когда человек победит природу, род человеческий окажется во власти небольшого количества существ, подвластных уже только одним импульсам. Природа сможет отпразновать победу над человеком. Природа играет с нами в хитрую игру. Нам кажется, что она подняла "руки вверх", тогда как она собирается схватить нас за горло. Если мир, который мы описали, обретет реальность, природа сможет жить так же спокойно, как жила она миллионы лет назад. Никто не помешает ей всякой чушью вроде истины или милости, радости или красоты.

У слова "природа" много значений, смотря по тому, что мы противопоставляем - искусственное, культурное, человеческое, духовное, сверхъестественное. Природа рассматривается миром количества, а не миром качества. Мы снижаем что-либо до уровня природы, чтобы победить. Мы непрестанно побеждаем природу, так как и называем природой то, что мы победили.

Подобно королю Лиру, мы пытаемся сложить с себя королевское достоинство и остаться королями. Это невозможно. Одно из двух: или мы разумные, духовные существа, подчиненные навек абсолютным ценностям, или мы "природа", которую могут кромсать и лепить некие избранники, руководимые лишь собственной прихотью. Без догмата объективной ценности невозможна никакая власть, кроме тирании, и никакое подчинение, кроме рабства.

Мысль о том, что мы вправе изобретать "идеологию" и подгонять под нее ближних, уже коснулась повседневной речи. Раньше убивали злодея, теперь - "ликвидируют нежелательный элемент". Особенно же удивляет, что бережливых, умеренных и даже просто умных людей называют неперспективными покупателями.

Однако нельзя все лучше и лучше "видеть насквозь" мироздание. Смысл такого занятия лишь в том, чтобы увидеть за ним нечто. Окно может быть прозрачным, но ведь деревья в саду плотны. Незачем "видеть насквозь" первоосновы бытия. Прозрачный мир - это мир невидимый; видящий насквозь все на свете - не видит ничего.

Клайв Стейплз Льюис