И потому не научился жить. А, не умея жить, не ведал, как надо умереть. Не знал ни надежды, ни тревоги; не понимал, зачем плакать или смеяться. Не впечатлевался, не изумлялся тем, что происходило в мире.
Коротал дни, скучая, - сидел на пороге своего дома, потупив глаза в землю. И даже ни одним взглядом не почтил небо - этого лазурного кристалла, который Господь Бог и для него ежедневно начищал тонкою ватою облаков…
Какой-то путник, бывало, спрашивал его о сем, о том. Ведь было ему так много лет, что люди думали, будто он очень мудр, и стремились отщипнуть малость от его опыта.
- Что мы должны делать, чтобы постичь счастье? - спрашивали его молодые.
- Счастье-то выдумка дураков, - отвечал старик.
Приходили люди благородной души, они стремились стать полезными ближним:
- Что нужно делать, чтобы помочь братьям нашим? - спрашивали они.
- Кто посвящает себя людям, тот сумасшедший, - отвечал старик с недоброй улыбкой.
- Как направить детей наших на путь добра? - спрашивали родители и матери.
- Дети - словно змеи, - был ответ. - Они способны лишь причинять боль родителям ядовитым жалом.
И поэты, и художники, также обращались к старику, считая его настоящим мудрецом:
- Научи нас, как выражать чувство, что их носим в душе.
- Лучше бы молчали, - бормотал тот под нос.
Мало-помалу горечь его и злоба стали распространяться, мир вокруг него стал подобным мрачному закоулку, в котором не росли цветы, не пели птицы, а лишь веял ледяной ветер Пессимизма (так и звался тот злобливый старик). Любовь, доброта и великодушие, замороженные дуновениями вредоносного ветра, чахли и засыхали.
Это все не могло нравиться Господу Богу, поэтому Он ре шил каким-то образом помочь беде. Подозвал милостивый Бог малыша и молвил:
- Пойди поцелуй вон того горемычного старика.
Ребенок обвил шею старика своими нежными ручонками, и нежный детский поцелуй лег на его изборожденное морщинами лицо.
Впервые в жизни старик удивился, был потрясен. Его недоверчивые глаза внезапно заблестели. Никто же никогда не целовал его. Так раскрылись ему глаза на Божий мир, и после этого, с блаженной улыбкой на устах, - упокоился.
Временами и в самом деле достаточно одного единственного поцелуя.
Одного "люблю тебя", пусть даже молвившего шепотом.
Одного стыдливого "благодарю".
Одного искреннего отзыва.
Ведь так легко сделать кого-то счастливым. Почему же не делаем?
Бруно Ферреро
Колыбель приблизилась к дамбе. На ней заметили кота, который, как безумный, прыгал с одного угла кроватки на другой.
